Андрей Курков. «Надо быть готовым проиграть»

Писателя и публициста Андрея Куркова, романы которого входят в топ-10 мировых бестселлеров, поймать в Киеве очень сложно – большую часть времени он проводит за границей. Там, на любой литературной вечеринке, книжной ярмарке, университетской лекции талантливый украинский писатель – всегда желанный гость. Гость, с которым невероятно интересно и в то же время просто говорить обо всем – культуре, политике, жизни. На эти темы «Газета…» и пообщалась с Андреем Курковым, с трудом, но «выловив» его в кратком перерыве между очередными поездками.

– Андрей, такое впечатление, что в Киеве вы вообще не бываете…

– Ну, почему же, я 6-7 месяцев тут провожу, а 5-6 – за рубежом, но небольшими отрезками времени.

– Утомляет?

– Пока нормально. Недавно летал на полтора дня в Вашингтон – вот это было утомительно.

– Разногласий с женой из-за разъездов не возникает?

– Мы уже 20 лет женаты, так что давно ничего не возникает (смеется). Но возвращаясь в Киев, я стараюсь больше заниматься семьей, чем работой.

– Ваша жена Элизабет – англичанка. На каком языке дома общаетесь?

– Русский, английский. Но если говорим о том, чего не следует слышать детям, можем перейти на французский, немецкий.

– То есть, дети английским владеют?

– Да он для них родной! Впрочем, как и русский с украинским.

– Андрей, а кто ваш читатель? Каким вы его видите?

– Он, скорее, массовый. Но по категориям читателей я никогда не разделял. К примеру, на мои первые авторские вечера в Германии приходили пенсионеры, а через год вдруг появилась масса студентов. Так что публика смешанная. Это, скорее, люди, которым нравятся рассказанные мной истории – независимо от возраста: те, кто интересуется Восточной Европой, странами бывшего Союза.

– И они, наверное, все воспринимают иначе, чем мы…

– Естественно! Каждый человек, читая книгу, отталкивается от своего жизненного опыта. И, наверное, для тех же немцев или японцев, китайцев, корейцев, читающих мои книги на своих языках, это, кроме истории, еще и экзотика, потому что они знакомятся с совершенно иной культурой. А нашему читателю все это знакомо по личному опыту: некоторые читают с интересом, потому что сами пережили нечто подобное. А другие наоборот читать не хотят, потому что интересуются экзотическими историями, а не тем, что уже видели, слышали, знают.

– Сами-то вы сколько языков знаете?

– Когда-то знал 12. Но сейчас авторские вечера провожу на французском, немецком, английском, русском, украинском. Мог бы, наверное, еще на итальянском…

– А писать на иностранном языке пробовали?

– Иногда пишу эссе на немецком, английском. А когда-то на английском и украинском писал поэзию. Статьи мои до сих пор публикуются в The Guardian (влиятельная ежедневная британская газета. – Авт.), в немецкой прессе. Их редактируют, конечно… Разве можно свободно писать на неродном языке? Я могу стопроцентно отвечать только за то, что написал на русском.

– А ругают часто?

– Бывает. Например, первая российская рецензия «Ночного молочника» была разгромной. Вот за рубежом негативных рецензий почти не бывает – за все время помню только пару таких «наездов»: за то, что написал продолжение «Пикника на льду». Причем, «наехали» не критики, а мои же коллеги: один английский писатель посчитал, что я хочу нажиться на популярности первого романа, еще раз эксплуатируя тему.

– Вы – автор массовый. А кого еще из украинских писателей причисляете к этой группе?

– Марию Матиос. Ее «Солодкої Дарусі» уже 50 тыс. экземпляров продано. А в принципе все наши молодые писатели – потенциально массовые. Вот Евген Пашковский пишет гениальную интеллектуальную прозу, но для людей, которых почти нет, так что вряд ли он станет массовым автором. У других талантливых авторов произведения слишком чернушны – это отталкивает читателей. Но большинство – и Юрий Андрухович, и Любко Дереш, и Тарас Прохасько – совершенно доступны среднему, массовому читателю. Если бы их знали, если б государство заботилось о «своих», книги издавались и покупались бы гораздо большими тиражами. Ведь сейчас многим стало любопытно – где же украинская литература и сколько можно видеть в магазинах только российскую книгу.

– А в России наших авторов читают?

– Да, причем даже казусы происходят. Скажем, Сергея Жадана и меня в этом году выдвинули на премию «Национальный бестселлер». Это при том, что он вообще пишет на украинском, и мы оба граждане Украины. А премия-то исключительно для россиян!

– Как так?

– Думаю, те, кто выдвигал, вообще не знают, кто откуда – там ведь все в переводе.

– У вас же были проблемы с Россией…

– Ну да, книжки мои месяцев на 18 исчезали из российских магазинов, но, в конце-концов, вернулись.

– А в чем суть конфликта?

– Оранжевая революция и мои комментарии по поводу приезда Путина в Украину и отношения к ней Кремля.

– И как разрешили проблему?

– Я ее не разрешал. Издательство «Петербургский писатель» хотело меня печатать – почему-то вдруг резко отказалось. А потом издательство «Амфора» за меня взялось, пошли приглашения быть членом жюри российских премий, стали приглашать на книжные ярмарки – московскую, красноярскую. Я и сейчас, собственно, из Москвы – вручал награды на «Русской премии».

– Ну, с Россией понятно. А как вы объясните феномен своей популярности в Европе?

– Это сложно. Могу высказать только мнение критиков. Во-первых, очень непривычная для зарубежной прозы смесь черного юмора, реализма, драмы и иронии. А во-вторых, я, как автор, очень люблю своих персонажей, даже отрицательных, и это отношение передается читателю.

– А настроение передается? Вы, вроде, пишете под «классическую депрессивную музыку»?

– В основном под Густава Малера и под Баха. Это глубокая музыка, позволяющая отвлечься от любого собственного, внутреннего состояния и перейти в состояние, когда легче писать.

– Говорят, вы коллекционируете граммофоны…

– Уже перестал, хоть и люблю ретро-музыку: Шаляпина, Утесова. Раньше было несложно – Сенной, знакомые антикварщики. Но рынок снесли, антикварщики бедные разбежались – съезжаются только на клубные встречи. Сегодня у меня примерно тысяча пластинок, я их иногда слушаю. Но личного музея для хранения коллекции нет, поэтому все эти вещи просто дополняют мой уют. И если перегрузить свою жизнь предметами, то получится, что живешь уже не в собственной квартире, а среди коллекции. Потому и перестал собирать.

– Ваши книги включены в программу многих зарубежных вузов. А наших?

– В наших вообще нет понятия «современная русскоязычная литература».

– А какие книги вы бы добавили в программу?

– «Солодку Дарусю» Матиос, «Непрості» Прохасько, «Дванадцять обручів» Андруховича. Обязательно антологию крымско-татарской прозы – о ней ничего неизвестно, у нас живет 400 тыс. человек со своей литературой и культурой.

– Вы часто выступаете в вузах. Как студенты принимают?

– По-разному: их же обычно не добровольно собирают. Но общение всегда хорошее. 2 недели назад выступал в двух вузах Чернигова, до этого – 6 выступлений за 2 дня в Ужгороде: хорошо принимали, интересные вопросы задавали. С зарубежными студентами встречаюсь чаще. В мае буду вести мастер-классы по литературе в университете Инсбрука (Австрия), потом в университете Монпелье (Франция), потом в Бухаресте и Констанце, в Германии. А в январе была серия выступлений в американских университетах. Темы лекций, в основном, две. «Писать по-русски на Украине» и «Украинская современная литература и украинская современная политика: что динамичнее?». А в киевские вузы не зовут.

– Зато вы в Киеве экскурсии проводите!

– Когда-то я решил вернуть Киев на литературную карту, «нарисовать» город в книгах. Поэтому, начиная с «Приятеля покойника», целенаправленно этим занимался. Часто приезжают и группы, и отдельные туристы, которые меня разыскивают – хотят, чтобы город показал. Я показываю, если, конечно, нахожусь тут (смеется. – Авт.).

– Можете нарисовать «фирменный» алгоритм достижения успеха?

– Понять, чем ты отличаешься от других, чем хочешь заниматься, и хватит ли самоуверенности, чтобы достичь своей цели. Определившись с целью, не отходить от нее ни на шаг. И быть готовым к тому, что достижение цели – это лотерея, в которой можно проиграть. В лотереях ведь чаще проигрывают.

– И что делать проигравшему?

– Все зависит от самооценки. Если чувствуешь, что чего-то не хватает, нужно поменять вид деятельности. А с другой стороны, нужно искать гармонию с окружающим миром, с людьми. Ведь человек, как правило, подбирает себе друзей, близких по духу, которые потом смогут ему помочь, направить в нужное русло, поддержать в нем то, что на самом деле талантливо.

Автор: Анастасия РАХМАНИНА / 13:46 05.05.2008

Сохранить в:

  • Twitter
  • Grabr
  • email
  • Facebook
  • Google Bookmarks
  • Yandex
  • Memori
  • BobrDobr
  • Moemesto
  • News2
  • LinkedIn
  • Live
  • MSN Reporter
  • PDF
  • Print
  • RSS